Психозы
ПСИХОЗЫ И ИХ ЛЕЧЕНИЕ
Позволю себе некоторые комментарии по поводу изложенных ниже перспектив лечения и прогнозов душевных эндогенных заболеваний (ПСИХОЗОВ):
По моему глубокому убеждению, в современной клинической психиатрии, в отличие периода 80-х годов прошлого века, вновь чрезмерно недооценена сфера психопрофилактики и реабилитации при эндогенных психических заболеваниях (эндогенных психозов). Конечно, в остром периоде наиболее тяжелых форм психозов первостепенно акцент делался, и будет делаться на лекарственное лечение психотропными препаратами. А в отсутствии критики, наличии социальной опасности, и на принуждении к определенным стационарным методам терапии.
Но и в этих случаях на выходе и в ремиссии (выздоровлении) на первый план выходит необходимость интенсивной, кропотливой и продолжительной реабилитационно-восстановительной работы совместно с родственниками. Условно эту работу можно разбить на несколько этапов:
1. Проявление и восстановление критики пациента к своему болезненному состоянию.
2. Приобретение лояльного отношения к вероятному поддерживающему лекарственному лечению и укрепление доверия к родным, близким, врачам.
2. Обучение как близких, так в какой-то степени и самого больного выявлению и профилактике мельчайших симптомов свидетельствующих об обострении заболевания. Внимательному, но в то же время крайне бережному отношению к формирующейся в условиях новой реальности личности пациента. Самое трудное научить родных такому динамическому двойственному подходу, когда здоровая часть личности пациента трепетно оберегается и ободряется, а болезненная категорически отвергается и требует самой интенсивной и активной коррекции.
И здесь мы входим в принципиальное противоречие с принципами классической отечественной психиатрии, которая требует не «психологизировать» переживаний клиента. То есть не пытаться объяснять любые переживания клиента его жизненными обстоятельствами, воспитанием и пр. Нам же, в контакте с родственниками, выпадает более сложная задача: находиться в постоянном движении и поиске той тонкой грани, которая отделяет здоровую часть конкретной личности и ее начальные болезненные проявления. И не ощутив этой зыбкой, подвижной грани, ни мы, ни тем более родные, не можем быть уверены в том, насколько здоров клиент и его суждения в настоящее время и соответственно в какого рода помощи он нуждается в этот момент.
Вместе с приобретаемым опытом, близкие проходят через период чрезмерной внимательности и тревожности, когда любое, даже самое невинное высказывание пациента воспринимается как угроза обострения, а сам родственник вынужден находиться в постоянном тревожном боевом напряжении, в готовности ринуться на помощь близкому. И только в дальнейшей, при отслеживании этой сугубо индивидуальной срединной грани здоровья, ему удается сохранять относительное спокойствие.
Для меня такого рода состояние ассоциируется с так называемым в психологии «алертным расслаблением», которое можно понимать как «внимательное» или «бдительное» расслабление. Сравнимое с состоянием нежащегося на солнышке льва, одновременно бдительно контролирующего окружающее и готового к любую секунду к обороне. Таким образом, достигается оптимальное соотношение между заботливым наблюдения за состоянием пациента и щадящим отношением к состоянию и переживаниям его родных, не впадающих при этом в т.н. «Созависимость».
3. Последним и наиболее продвинутым этапом реабилитационной работы является социальная адаптация пациентов в жизни, возвращение их к семье и профессии, либо приобретение другой, более интересной и привлекательной для меняющейся личности.
При этом, вопреки сложившемуся в психиатрии мнению, когда болезнь считается абсолютным инвалидизирующим фактором, по нашему опыту, это случается далеко не всегда. При некоторых формах заболеваний перенесенный приступ является, в конечном итоге, мотивирующим стимулом к смене жизненных приоритетов и установок, снимает прежние зажимы и ограничения. Человек начинает больше ценить жизнь и стремиться в ней преуспеть, дать больше заботы и любви близким, насытить удовольствием и достижениями каждый прожитый день.
Подчеркну, что это дается не без усилий, а является результатом длительной и кропотливой работы в творческом контакте с психотерапевтом. Ведь часто больные во всем происшедшем с ними предпочитают винить обстоятельства или окружение. И самым трудным является сменить полюс вины, или вернее ответственности, переболевшей личности с окружающего на себя с тем, чтобы таким образом помочь ему пополнить те бесконечные резервы, которые могут дать ему силы в борьбе с недугом.
Наконец, мне хотелось бы привести Кредо психиатра (По работе В. Франкла «Человек в поисках смысла»)
«Никакие мыслимые обстоятельства не могут настолько ограничить человека, чтобы лишить его свободы на сто процентов. Поэтому хоть какая-то свобода, как бы она ни была ограничена, остается у человека в случаях невроза или даже психоза. В самом деле, сокровенная сердцевина личности пациента не затрагивается даже тяжелыми психозами.
Неизлечимый душевнобольной, пусть он перестал быть полезным членом общества, все еще может сохранять достоинство человеческого существа. Таково мое кредо психиатра. Иначе я не считал бы, что стоит посвятить свою жизнь психиатрии. Ради чего? Просто ради испорченной мозговой машины, которую невозможно починить? Если бы не убеждение, что пациент - это нечто большее, следовало бы оправдать эвтаназию».
